IPB

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

 
Ответить в данную темуНачать новую тему
> Эссе о неприятныхсловах, о русском языке, истинном вкусе, аббревиатурах, кавычках, интонациях...
igo2309
сообщение 13.1.2009, 19:34
Сообщение #1


перспективный
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 107
Регистрация: 5.1.2009
Пользователь №: 25



Писатель Андрей Битов — о русском языке, истинном вкусе, аббревиатурах, кавычках, интонациях, заимствованных словах и о мате.



Неприятное слово Esquire. «Эсквайр» — приятнее. Подпись под письмом: «Андрей Битов, эск.». Будто я английский помещик Викторианской эпохи. Больше, впрочем, подходит экс — в смысле бывший. Экс-эсквайр. Почти экскаватор. Когда-то он копал. Теперь ржавеет, не экспроприированный. Неприятна экспансия иностранных слов. Их занимают, когда не понимают. Сейчас этого стало особенно много. В бизнес-центрах звучит много корявой английской речи, и тогда в их стенах виден евроремонт третьего мира, а не организованное пространство Запада. «Без понятия» — говаривал один классный бильярдист, наблюдая неквалифицированный удар противника.

Неприятное слово «эссе». Раздумья, размышления, опыты — все не подошло. А это — мочегонное — победило.

Входя в русскую речь, иностранное слово важничает, не понимая, что выглядит глупо. Ипотека, видите ли, а не «грабеж». Зато «аптека» — это уже хорошее русское слово, как «апчхи» — не абхазское.

Что тут делать? Еще Ломоносов, Пушкин и Тургенев последовательно восхищались гибкостью и восприимчивостью русского языка. Набоков замечательно сетовал в послесловии к собственному переводу «Лолиты» на русский: мол, описания природы, движений души получаются даже богаче, чем на английском, зато туго с цивилизацией, например со спортивной терминологией. И совсем уж убийственное заключение: мысль с английского на русский перевести нельзя.

Вот поэтому-то и эссе. Потому-то Пушкин умен, что еще в лицее имел кличку Француз, то есть умел думать по-французски, чему и учил русский язык. Именно повороту ума, а не словам. Писал же он по-русски. Впервые и как никто: «Но панталоны, фрак, жилет — всех этих слов на русском нет». Пользовался курсивом.

Еще в школе, при Сталине, помню опасную шутку: назови хоть одно русское слово на А… и — ни одного! Только авось. Хорошее слово «авоська» — так оно вымерло в новом времени, как и предмет, им называвшийся.

На букву «Ф», говорят, тоже ни одного русского слова. «Факт», «форточка», «фрамуга» … Помню, бабушка со смехом рассказывала, что в семье мужа (моего деда, успевшего умереть до революции) считались неприличными слова «жених» и «фрамуга». Наш дом был как раз с фрамугами — прабабушками стеклопакетов. Очень неуклюжая вещь, вроде большой форточки. Новинка XX века. Замок ломался, и веревка обрывалась… Нельзя ли что-нибудь попроще?

Приходится признать, что иностранные слова, как и признание заграницы, это наш комплекс. Слова входят в нашу жизнь раньше, чем обрусевают. Без понятия. Чем нам мог так уж насолить жених? Лишь тем, что женился.

Но это семейные игры. Для бывших. Для Набокова.

Когда нам что-то не нравится, мы кроим гримасу, интонируем. Как выглядит гримаса на бумаге?

Так называемое… Самым употребимым знаком препинания Третьего рейха оказался вовсе не восклицательный знак, а кавычки. Недалеко ушли и мы во времена нашего тоталитаризма: все так называемое было родом устных кавычек. Так называемым становилось все, что не подходило под идеологические цензы. «Так называемая свобода слова»… тут было мало одних кавычек.

Приличный, ая, ое, ые — как антитеза «неприличному», очень неприятное слово. По-видимому, русский язык по природе застенчив и целомудрен, потому и выделил все, что надо, в подцензурную область мата. Матерные слова нельзя писать и произносить публично, но вы попробуйте выполнить в России хоть какую физическую работу без матерка. Матерок, как ветерок, безгрешен. На бумаге — труднее. Все возможные замены на медицинскую терминологию, как и детские ласковые заменители, звучат куда похабнее, чем те слова, которые они заменяют. Так и подозреваешь всех, употребляющих приличные слова, в том, что у них только одно на уме. Коренных матерных слов не более десятка, зато какое богатство словообразований — на самостоятельный язык хватит! К сожалению, похабников больше, чем мастеров речи. Мне, например, не под силу ни произнести, ни написать ни одно слово-заменитель. Все эти «какашки», «экскременты»… Могу написать: «Член партии», без партии — не могу. Русская литература оказалась в безвыходном положении. Она слишком честна. Определения истовый и неистовый стали в ней означать одно и то же. (Нацбол теперь звучит матернее, потому что запретили, а наши — похабнее, потому что разрешили.)

И с каких же это пор определение «истинный» стало антитезой неистинному, а не наоборот? Это я вам в истинном смысле слова… — можно прибавить теперь и к демократии, и к гласности, то есть все слова стали неистинными. Товарищ перестал быть товарищем и не стал господином.

То же — естественный как противоположность неестественному, а не наоборот.

(Ахмадулину избрали в РАЕН (Российскую академию естественных наук)… «А что, разве бывают науки неестественные?» — сказала она.)

Как оскорбление неприятно любое слово.

Сука, козел, свинья… Хватит оскорблять животных, награждая их собственными свойствами! Все слова, произносимые с целью унизить человеческое достоинство, то есть с определенной интонацией, становятся оскорблениями, то есть нехорошими словами: дурак, умник, интеллигент, писатель и т. д. Мне не нравятся слова интеллектуал и менталитет, и я знаю почему, то есть могу их употребить лишь изредка и в определенном контексте. Тем более парадигма, дискурс и т. п. — этот интеллектуальный воляпюк, доводящий слово до утраты всякого смысла, оставляя лишь важность принадлежности и посвященности тем, кто их употребляет. Раскрыл случайно Даля, наткнулся на семиотику… вовсе не новое оказалось слово: врачебная наука о признаках болезни.

Так аббревиатура — это болезнь, оспа языка. Сокращения все неприятны — приоритет согласных. Обращали ли вы внимание, что, если лишить слово «Россия» гласных и оставить одни согласные, ССР и получится? При мне появилось еще одно С, в связи с окончательной победой социализма. Эти удлинения аббревиатур характерны для эпохи. Была Октябрьская революция — мало! Октябрьская социалистическая революция — мало! И — что с большой, что с маленькой буквы?.. — опять чеши репу. Стала Великая Октябрьская социалистическая революция — вроде как раз. «Поздравляю! — сказала одна учительница русского языка. — У нас появилось новое сокращение — ВОСР».

Этот лязг военизирован: ДОТ, ППШ, НИИ, ГАИ — еще куда ни шло. Однако ВОВ никуда не годится, потому что война эта и впрямь и Великая, и Отечественная. И «ВеКаПе», как говаривал один мой друг, и ма-аленькое «бе». При мне это стало КПСС («Славу Метревели знаю, Славу Капеэсес не знаю», «Что такое КП? В СС я уже був» — немедленное эхо анекдота того времени). Возможно, эта оскомина от Советской власти, но ГИБДД уже буксует по бездорожью. А ВВП! А тем более удвоение ВВП! Нормальные люди не поняли, что такое, а чиновники побоялись услышать, что это прежде всего инициалы президента.

Или РПЦ… Захочет Господь наказать, отнимет разум. Разум — это язык, слово, слух. Однажды пораженный слух остался прежним. Например…

Язык — очень неприятное слово, когда оно означает мясо. По-старославянски язык — это народ. «Ничего более русского, чем язык, у нас нет» — легко было сказать. Русский квас — бессмысленное сочетание: он и так русский. Не отсюда ли квасной патриотизм как синоним неистинного?

«Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности» (Александр Пушкин).

«Эсквайр» заказал мне составить список неприятных слов по образцу и подобию слепо копируемого им жанра списка… Я был добросовестен. Не получилось.

Плохих слов нет. Все зависит от интонации и контекста.

От частоты употребления и уместности злоупотребления. Так что не слова виноваты, а мы — перед словами. Язык есть Богом данный детектор лжи. Все, что мы захотим скрыть, все, что будет сказано с корыстью, с целью показаться не тем, что ты есть, сделает неприятным ни в чем не повинное слово.

Почаще раскрывайте словари! В «Словаре языка Пушкина» или «Живаго русского языка» Даля вы не найдете неприятных слов.




По просьбе Esquire несколько московских арт-директоров рассказали о самых некрасивых буквах русского алфавита

Михаил Сметана | журнал «Афиша» У букв Ф, Щ и Д мне не нравится прописной вариант. Эти буквы неудобно использовать из-за нижних выносных элементов. При нормальном расстоянии между строк они часто накрывают буквы, расположенные ниже.

Сергей Шанович | канал НТВ Больше всего проблем с б строчной. По ее торчащему хвостику можно узнать, насколько хорошо художник владеет шрифтом. Но вообще, все буквы нормальные. В русском алфавите есть скорее проблема сочетаемости букв.

Ирина Волошина | журнал «Афиша» Д — эта буква прикидывается нормальной, но на самом деле у нее нет ни пластики обыкновенных букв, ни бескомпромиссности «заборных» Ш и Щ. Очень мешается в начале абзаца. Ограничивает работу со стилями.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение

Ответить в данную темуНачать новую тему
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 

Текстовая версия Сейчас: 28.3.2024, 21:50
 
     


Мнение администрации сайта может не совпадать с точкой зрения авторов статей и других материалов, опубликованных на сайте.
Все файлы расположенные на данном ресурсе были взяты из открытых источников.